ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Шельменко (один, выходит от дому и ищет между деревьями). Де ж тут у гаспида його благородіє? Нема та й нема! А кріпко пильно було його треба-нада. Як же знайдеться, так і заспішить: розказуй йому швидше, та не приговорюй, будучи. Як-таки нашому братчику без приговорок? Поки мямкаючи скажеш,— будучи, та стало бить, та теє-то, а тут і видумаєш, як би гладенько збрехати або вибрехатися. Се вже наша писарська натура. А як я подивлюся, так усюди однаковісінько — і у волості, і у суді, і у службі, Салдат або писар, та й секлетар діло зробить, усе до ладу приведе, а начальник і хваста: єто ми-ста здєлалі. От і тут так: я зовсім усе діло налагодив, баришню вкрадемо, його благородіє ожениться і худобу забере, а Шельменці коли скаже спасибі, то ще й гаразд; а коли тут же провинишся у чім, то зараз і палки… О, докучили мені отії палки! Коли б же я їх не накликав, що й досі не знайду капітана. Агов, ваше благородіє! Он іде; стой, Шельменко, та рівняйся! (Вытягивается.) О, мука, та й годі!
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Шельменко и Скворцов.
Скворцов. Что, Шельменко, есть ли что новое?
Шельменко. Усього нового багато є, ваше благородіє!
Скворцов. Говори мне скорее просто, своими словами, только оставь свое несносное “будучы”.
Шельменко. Величать, ваше благородіє, коли не прикажете, то й не будемо, тільки без “будучи” не можемо (в сторону), затим що без брехні не обійдеться.
Скворцов. Ну, говори скорее: видел ли ты барышню, знает ли она про письмо, согласна ли уходить?..
Шельменко. Сейчас-зараз усьо порядком розкажу. Як я пана Шпака навчив, то він, мій сердешний, точнісінько так і зробив. Письмо панночці прочитав, та й принялися удвох, будучи, з панею її лаяти. Панночка у сльози… О, та не хитра ж і вона! Плаче та вас коренить, каже: і цур, каже, йому і пек, каже, йому; себто вам, будучи, ваше благородіє, не від мене ви, теє-то, чуєте. Тут же лає, а тут письмечко — сіп та, будучи, і сховала до серця. От єй, не брешу! Хоч би мені, будучи, пропасти ось тутечка здєсь…
Скворцов. Перестань божиться, я тебе верю; оканчивай скорее.
Шельменко. От добре, що вірите, і вірте завсегда. От, будучи, панночка і відцуралася від вас, що, каже, і не хочу, і не жалаю, і на думці не покладаю, щоб, будучи, йти за нього. От старі й повірили й пішли від неї. От і зовсім.
Скворцов. Видел ли ты после барышню, и не приказала она чего мне сказать?
Шельменко. Де-то вже не бачив, істинно бачив і з нею у сінцях, на самоті, теє-то, говорив, ось як тепер, будучи, з вами, нехай здорові будете.
Скворцов. Не приказала ли чего мне сказать?
Шельменко. Де-то вже, будучи, не приказовала? Там такого наговорила, що за ніч замість казки і не переслухаєте.
Скворцов. Что же такое? Говори, не мучь меня!
Шельменко. А ось що казала: я його, каже, до смерті люблю,— себто, будучи, вас, ваше благородіє. Що, каже, хоч я й відцуралась від капітана при батюшці і при матушці, так се, каже, неправда, брехня по-нашому, а я таки його люблю, а на пана Лопуцька і дивитися не хочу.
Скворцов. Это что еще за Лопуцок?
Шельменко. Жених до панночки, кажуть, багатий та перебагатий. Оце туж-туж із старостами буде. Там їх так дожидають: усю птицю на птишні, будучи, порізали; пан з панею, теє-то, усе сваряться: вона дівчат товче, а він хлопців усюди протурює. Увечері, кажуть, і сватання зап’ють.
Скворцов. Еще этой беды недоставало, чтобы сбоку явился жених! Ах, какое мое критическое положение!
Шельменко. Та ще положенія не було ніякого, ваше благородіє, ще тільки сватання! А ми швидше украдемо панночку, то поки тут страва поспіє, а ми собі, будучи звінчаємося і, теє-то, вернемося…
Скворцов. Ах, если бы мне увидеться с Присинькой! Спроворь мне это как-нибудь…
Шельменко. Та я вже і спроворив. Туж-туж, казала, вибіжить.
Скворцов. Что же ты мне о самом лучшем и не скажешь?
Шельменко. Щоб не так, будучи, кортіло. Е, цур паліччя! Он вже і біжить. Поженихайтеся ж ви собі трошки, а я постою на калавурі.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Те же и Присинька.
Скворцов (спешит к ней навстречу). Ах, какое ты мне доставляешь удовольствие! (Целует ее руку.) Как я счастлив, что еще вижу тебя… Уверяюсь в любви твоей и, может быть, вижу тебя в последний раз…
Присинька. Совсем же не в последний раз; я как поклялася вам, что буду любить вас вечно и что ни за кого не пойду, кроме вас, то и сдержу слово.
Скворцов. А ожидаемый жених?
Присинька. Я об нем и не думаю и ни за что в свете не пойду за него. Моя машермер [Моя дорога мама (франц.)] сказала…
Скворцов. Милая Присинька! Я тебя просил не говорить по-французски…
Присинька. Не буду, право, не буду. Отчего вам не хочется, чтоб я говорила по-французски? Я очень хорошо говорю…
Скворцов. Оттого-то я и прошу, чтоб ты не говорила, потому что тебя учили не так, как должно, а оттого ты и все подруги твои не говорят, а коверкают слова так, что знающий по-французски не поймет ничего, что вы говорите. Пожалуйста же, больше не говори. Читала ли ты мое письмо?
Присинька. Оно не прямо дошло до меня: батенька его перехватил и прочитал мне с большими упреками до того, что я… Не рассердитесь… Принуждена была сказать, что я вовсе вас не люблю и отказываюсь от вас, а письмецо я таки тихонько схватила, и оно у меня здесь.
Скворцов. Стало, ты согласна на мое предложение?
Присинька (с смущением). На… на какое?
Скворцов. Бежать со мною и тайно обвенчаться.
Присинька. Бежать!.. Как это слово раздирает мою душу!
Скворцов. Отчего же, моя милая Присинька! Ты вынуждена к тому крайностью. Родители твои ни за что не соглашаются выдать тебя за меня, ты любишь меня и желала вы быть моею лучше, чем выйти за предлагаемого тебе жениха. Не так ли?
Присинька. Оно так, конечно, но…
Фенна Степановна показывается за деревьями и подслушивает.
Шельменко (подойдя к ним). Та зділайте милость, менше говоріть, а швидше діло кінчайте. Воно ось як: ми, будучи, поєднаємо попа, щоб вас звінчав, смерком підбіжимо до хвіртки, що ген-ген біля загороди; я, будучи, буду тутечка-здєся і подам вам звістку, а ви, панночко, і чурхніть не оглядаючися, та швидше до вінця, а там, теє-то, вже звісно…
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Те же и Фенна Степановна.
Фенна Степановна. А что это такое?.. Чему это ты научаешь?.. Что у вас за умыслы?.. Увозить мою дочь?.. Не стыдно ли вам, Иван Семенович, за нашу хлеб-соль платить неблагодарностью?
Шельменко (в сторону). От і встереглися від злої баби! треба відбріхуватись.
Скворцов. Одна сильная любовь к вашей дочери извиняет меня в таком решительном намерении.
Фенна Степановна. Сильная любовь! Поэтому, какое бы вы нам зло ни сделали, так все будете отговариваться сильною любовью?
Шельменко. Отак пак! ІІисаніє глаголеть: на вовка помовка. Сами, будучи, у усім виноваті, та на любов звертають. Хіба ми не знаємо?
Фенна Степановна. А ты, плут, зачем мешаешься? Не ты ли тут давал советы, как уходить?
Шельменко (смеется). Хе-хе-хе-хе! О, бодай вас! Нічого, будучи, не знають та й говорить.
Фенна Степановна. Как ничего не знаю! Не ты ли здесь стоял?
Шельменко. Стояв.
Фенна Степановна. Не ты ли говорил, как смеркнет?..
Шельменко. Казав.
Фенна Степановна. Не говорил ли ты, что коляска подъедет к калитке?
Шельменко. Говорив.
Фенна Степановна. Не говорил ли ты, что когда будет все готово, так ты дашь знать Присиньке…
Шельменко. I стояв, і казав, і говорив. Так що ж?
Фенна Степановна. Так то, что тебя прежде всех надобно проучить.
Шельменко. Еге! Воно і так, та трошки не так. Жалко мені, що, будучи, не можна усього при усіх розказати! Ось ходім, пані, удвох під он ту яблоню, так я вам, теє-то, щось розкажу.
Фенна Степановна. Еще он смеет меня дурачить и на секреты звать! Вон, подлец, из моего саду и не смей ни здесь, ни во дворе показываться! Велю дубьем прогонять! А вам, сударь, однажды навсегда сказано, что она вам не суженая. Оставьте нас в покое и ее более не смущайте: она уже почти сговорена за другого. Итак, что было между вами, должно совсем прервать.
Присинька. Маменька, я ни за кого не пойду, если не отдадите за Ивана Семеновича!
Скворцов. Я умру при глазах ваших, если отдадите Присиньку другому!
Шельменко. Коли не віддасте за нас, то і я або, будучи, втоплюся, або світ за очима піду.
Фенна Степановна. Дураку туда и дорога! А вас, сударь, еще прошу: оставьте нас скорее; муж мой, если увидит вас здесь, то, не прогневайтесь, нанесет вам больших неприятностей. Прися, иди домой! я тебя с глаз не спущу.
Скворцов. Знай, Присинька, что ежели отвергнешь мое предложение, то завтра же узнаешь о моей смерти! (Уходит.)
Шельменко. Я й одлепортую.
Присинька. О боже мой! Кто меня наставит в этом критическом положении! (Плача идет к дому.)
Шельменко (провожая ее, тихо). Слухайте мене, то усе буде гаразд. (Возвращается.)
Фенна Степановна. Ты зачем здесь остаешься? Вон и ты!
Шельменко (кашляет громко). Кахи!.. Кахи!..
Фенна Степановна. Он еще и раскашлялся! Вон, говорю я. Тебя не долго, велю и в дубье принять.
Шельменко (подойдя к дому, все кашляет). Та кахи-бо… кахи… кахи… Агов!.. кахи…
Фенна Степановна. Он меня бесит своим кашлем. Убирайся вон или я позову людей.
Шельменко. Та кахи… кахи… кахи… Аж ось насилу!
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Те же и Шпак.
Шпак. Что тут? А, это ты, Шельменко? Что тебе надобно?
Фенна Степановна. Ему то надобно, что он здесь славные дела завел. Вызвав Присиньку, да и свел ее с капитаном и научил, как им уйти.
Шпак. Шельменко! Что я слышу?
Шельменко. Те чуєте, що пані вам говорить.
Шпак. Так ты уже и с капитаном заодно?
Шельменко. Та де вже вам, будучи, заодно; то так їм, теє-то, почулося.
Фенна Степановна. Какое — почулося? Я прихожу, душечка, сюда, а они все трое советуются, как им Присиньку увезти, а он тут и распатякался (дразнит Шельменко): “Пидбижимо, будучы, до хвиртки, та вас, будучы, украдемо”. Как я тут и отозвалася. Как же он побледнел, испугался, что его плутни открылись… А не так ли? Что же ты молчишь?
Шельменко. Мовчу (в сторону), а опісля і відбрешусь.
Шпак. Что, Шельменко, не похоже ли это на мошенничество?
Шельменко (утвердительно). Похоже, ваше висо-коблагородіє.
Шпак. Так прочь же с глаз моих, бездельник! Ты думал меня обмануть, взявши будто мою сторону против капитана, но не на того напал. Я сейчас увидел, что ты как литовский цеп — на обе стороны работаешь. Счастье твое, что все люди в доме заняты, — ты бы дешево отсюда не вышел. Вон отсюда и не смей мне на глаза показаться!
Шельменко (печально). Прощайте, ваше високоблагородіє. Щасливо оставаться… (Вдруг зарыдал притворно и будто горько плачет.)
Шпак. Чего ты это разрюмался?
Шельменко (все будто плача). Жалко… такого, будучи, отця і родителя… покидати. Я думав вам щиро служити, та…
Шпак. Да спотыкнулся, а?
Шельменко. Не спотикався, ваше благор… чи то пак: ваше високоблагородіє, а йшов, будучи, прямісінько і усе, стало бить, робив як лучче.
Фенна Степановна. Хорошо — лучше, когда было совсем увезли Присиньку, если бы не я. Скажи, не правда ли моя?
Шельменко. Та воно-то, будучи, правда, та трошки щербатенька, пані бунчучепчихо!
Фенна Степановна. Как щербатенька? Смеешь так говорить? Вон отсюда!
Шпак. Постой, маточка, не горячися; прогнать всегда можно, послушаем, что он скажет в свое оправдание.
Фенна Степановна. Что его слушать? Он наврет всякого вздору, и ему не должно верить, когда я сама слышала.
Шельменко. Та, пожалуй, ви чули, що я тутечки казав, та не були, будучи, у мене у душі, не знаете моєї думки.
Фенна Степановна. О, я знаю, что ты спишь и видишь, как бы своего капитана женить на Присиньке! Я все знаю.
Шельменко (в сторону). Якраз відгадала!
Шпак. Что же было у тебя на уме? Рассказывай, да знай же, что ты меня больше не проведешь и я тебе ни на волос не поверю.
Шельменко. Чи мені ж, такому мізерному, та обманути такого пана з такою головою? Не знаю! Таківські й ви. А вже хоч вірте, хоч зовсім не вірте, а я як єсть салдат, присяжний чоловік, довжон усю правду сказати. Як звеліли ваше високоблагородіє мені поглядати, чи не вздрю, будучи, де капітана; от я і підглядаю… Зирк! а вони і збіглися, будучи, під сією яблонею, та й почали, теє-то, женихатися. Мене так жаль і узяв, що такого милого та доброго пана, будучи, бунчуковенка, що зовсім, будучи сказать, на майора здається, та хто ж обманює? Тільки що капітан? Гай-гай! Ось я і підійшов до них та давай їм, будучи, теревені правити, а сам, теє-то, усе силкуюся кахикнути, як змовлявся з вашим високоблагородієм; усе силкуюсь, усе силкуюсь, щоб кахикнути, і вже й сам не тямлю, що їм, будучи, брешу, і тільки що налагодився, щоб на увесь садок, теє-то, кахи!.. а тут паню і принесло на те. От вона, будучи, і зчепилася зо мною; поки одвіт дав та вп’ять почав кахикати, а капітан і потяг до лясу. Так от що, будучи, пані наробила, а на мене пеня упала… О, горе мені!
Шпак. Ах, маточка, что же вы это наделали? Помешали Шельменку выдать капитана руками! Всегда беретеся не за свое дело. Оставить было все молча, он бы славно все дело кончил.
Фенна Степановна. Помилуйте меня, Кирило Петрович! Неужели бы вы хотели, чтобы ваша жена такая глупая была, чтобы позволила при себе сманивать свое рождение и, слыша, как этот плут ее уговаривает, чтобы отошла молча?
Шпак. Точно было отойти молча. Вы не знаете, Фенночка, этого человека.
Фенна Степановна. Как не знать: это плут преестественный.
Шельменко (в сторону). Як ув око уліпила. Мабуть, вона відьма!
Шпак. Что правда, то правда: плут, тонкий плут; но он взялся мне помогать и, надеюсь, капитана проучит.
Фенна Степановна. Ох, не верьте ему, душечка; он даже и вас проведет. Короче всего, прикажите его прогнать и чтобы он не смел и близко подходить к нашему двору.
Шпак. Этого, маточка, нельзя сделать; я с ним веду против капитана интригу; следовательно, Шельменко мне нужен. А вас, Фенночка, прошу, что ни будете слышать или видеть, не вмешивайтеся не в свое дело.
Фенна Степановна. Это преудивительные порядки выходят! У матери хотят похитить ее утробу, и она не должна мешать! Вы, Кирило Петрович, хотя и муж мой и в десять раз умнее меня, простой бабы, но я вам однажды навсегда скажу, что он вас обманет, как дважды два — четыре. Не с вашим умом этого не видеть.
Шпак. Не с вашим же умом, Фенна Степановна, делать мне наставления. Я все предвидел, рассчитал, устроил и никому не верю больше, как Шельменку. Идите, маточка, к своему делу и своим вмешиванием не мешайте мне…
Фенна Степановна. Прекрасно!.. Благодарю вас, Кирило Петрович! Заслужила двадцатилетнею моею с вами жизнью, угождая и покоряясь вам во всем, заслужила, что меня меняете на пришлеца, бродягу, мошенника, плута… От вашего ума нельзя было ожидать такой мне пощечины.
Шельменко (в сторону). Кусь-кусь-кусь-кусь!
Шпак. Ох, Фенна Степановна, пожалуйте, не досаждайте мне своею горячностью! Дайте мне окончить, и тогда или сердитеся, сколько вашей душе угодно, или будете мне благодарить.
Фенна Степановна. Я вам уже и так благодарна, дали мне цену! Когда есть у вас какие замыслы, почему мне не скажете? Мне, другу вашему по закону и но сердцу?
Шпак. Я действую осторожно; нужно, чтобы все было втайне…
Фенна Степановна. Так! Я стала у вас и болтунья, и бессмысленная, и бестолкова… Час от часу лучше! Благодарю вас! Оставайтеся же себе с Шельменком…Заслужила честь… Благодарю вас… Премного благодарю… (Уходит в большой досаде.)
Шельменко. Розсердилась, бачу, пані кріпко.
Шпак. Ничего, пересердится да опять такая же будет. Мы раз десять в день ссоримся, да скоро миримся.
Шельменко. А усе через того капітана, бодай він щез! Я, ваше високоблагородіє, будучи сказать, по простоті ось як розсуждаю: чіпляється він до вашої панянки? Згинь його голова, віддайте вже її за нього; нехай і вам не докуча і собі живе, як йому бог дасть. Озьміть його у приньми, та й мене з ним. Я б був у вас, будучи, або управляющим над вотчинами, абощо! Скажіть йому, нехай вже бере…
Шпак. Этого ты мне не говори, никогда сего не будет. Во-первых, у него, кроме эполетов, более ничего нет, а ведь мечтает как! Подлинно, на грош амуниции, а на рубль амбиции. А кто он? Скворцов. Может быть, предок его торговал скворцами. А я Шпак и от Шпака происхожу. Когда один ясновельможный гетман сидел у ляхов в темнице, то мой родоначальник, из усердия, приходил к темнице и под окошком у него пел шпаком, в чем он очень искусен был. По освобождении своем гетман дал ему большие маетности, шляхетство и герб с изображением темничного окна и шпака с разинутым ртом, то есть поющим. Так вот откуда произошел первый Шпак, а я от него в прямой линии потомок.
Шельменко. Так куди ж нам до вас рівнятися! Як небо від землі. Як я сього, будучи, не знав, якого ви великого є роду, та так собі здуру й думаю, що ви шпак, та й годі, аж ось воно, будучи, що!
Шпак. Ты себя предлагаешь в управляющие; разве ты смыслишь что по экономии?
Шельменко. Гм! Та чи є таке на світі діло, щоб я його, будучи, не змислив! Я та був собі попереду волосним писарем.
Шпак. А! верно, напроказил, что тебя в солдаты отдали?
Шельменко. О, ні, ні, єй же то богу, ні! У мене були такії порядки, що усі, будучи, завидовали. Аж ось ішла команда; я як побачив їх муштру, та так і задрижав, будучи, у службу. Що вже мене просили усі пани та й сам губернатор: “Не ходи, Шельменко, зоставайся з нами”. Так куди! Ніхто не вдержить. Знайшли лікаря, будучи, підмогоричили його; він каже: в нього, теє-то, і чахотка, і сухотка, і хальора, зовсім немощний! А я таки, будучи, усіх розіпхав і ускочив таки у службу.
Шпак. Славной малой! Похвально усердие. Но в службе, я думаю, отвык от хозяйства?
Шельменко. Та де відвик! Якби мені поручили свою отчину,— гай-гай! — чого б я, будучи, тут не зібрав! Я вже бачу, як вас прикажчики обкрадають і усе, теє-то, занапащають. А якби в мене: усе б були, будучи, гроші, зо всього брав би гроші, і там гроші, і скрізь би, будучи, були гроші. Якби пак приняли капітана у приньми, то таке б нам було добро. Так кажете ж, що, будучи, не можна?
Шпак. Нет, об этом уже и не вспоминай. А вот чем мне услужи.
Шельменко. А кажіть, кажіть. Усе для вас зроблю.
Шпак. Есть у меня сосед, пан Тпрунькевич…
Шельменко. Ось, що тутечка, недалеко живе? Знаю, знаю.
Шпак. А у него одна дочь…
Шельменко. Та й хороша ж! Неначе граблями уся твар подряпана. А сердита, так і міри нема.
Шпак. До невероятности зла; отец не знает, что с нею и делать. И поделом ему,— он мой первейший враг! Уговори своего капитана, чтоб он женился на ней; расскажи, что она и богата, и добрая, и разумная. Он тебя послушает: ты ведь мастер балясы точить.
Шельменко. Поздоров боже дурнів,— у усім мені, будучи, вірють.
Шпак. Избавь же меня от капитана через эту женитьбу.
Шельменко. Себто по писанію: на тобі, небоже, що мені не гоже. (Смеется.)
Шпак. Вот ты умный человек, тотчас понял меня. Я с паном Тпрунькевичем более двадцати лет в ссоре и терплю от него большие разорения, так бы отомстил ему, навязав такого сахара, как твой капитан, и был бы спокоен насчет своей дочери; да и капитану удружил бы этаким уродом. По делам было бы обоим. Постарайся-ка!
Шельменко. Се так: ваша, будучи, річ до діла. Нехай не бришкає, йо не йо! Прирівнявся до пана Шпака. Добре оце ж ви задумали; я його, будучи, зараз одружу з Тпрунькевнівною.
Шпак. Ты увидишь, как я тебя за это поблагодарю. Приди сказать об успехе. (Уходит.)
Шельменко (один). Зроблю, зроблю. Що б то мені за неволя старатися…
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Шельменко и Скворцов.
Скворцов. Ах ты, бездельник!.. Так-то ты меня выдаешь?
Шельменко. Що б то як, ваше благородіє?
Скворцов. Как же? Я здесь за деревьями все слышал, как ты меня чистил и обещал женить меня на каком-то уроде.
Шельменко. Та се, ваше благородіє, була, будучи сказать, насмішка! Я вже пану Шпаку уподобав, що ми стали з ним дуже великії приятелі. Він бреше, а я, будучи, і його перебрешу, та так і подружили. Я йому у во всім піддаюся та такечки і зануздав його. Туж-туж, будучи, віддасть за нас панночку.
Скворцов. Не очень я надеюсь на твои уверения; однако ж найди случай сказать барышне, чтобы на одну минуту пришла к пруду, я ее там буду ожидать. Смотри же, спроворь. (Уходит.)
Шельменко (один). Кат вас зна, за ким руку тягти? Не послухати капітана — битиме, битиме по-воєнному — а помагати капітану, то мій приятель, пан Шпак, як пійма, та як заїде у харківську губернію (показывая на правую щеку), а відтіля та у рожественський уїзд (показывая на левую щеку), та кинеться (схватив себя за волосы) у волосне правленіє, та (нагнувшись к земле) потягне у нижній земський суд, та нагодує буханцями (показывает, как будут бить по бокам), а далі на закуску ще товчениками припоштує, так тогді зовсім біда бідному Шельменку! Та вже ж: не в таких бувальцях, будучи, бував, та викручувався, а тут кого треба — обдурю та, по писанію, скажу гопки, як вискочу.
